8 сентября. Санкт-Петербург

автор: Борис Видяйкин

маршрут: Москва – Санкт-Петербург – Москва

теплоход: Феликс Дзержинский (проект 92-016)

даты круиза: с 3 по 13 сентября 2007 г.

туроператор: МосТурФлот (Москва)

Как обычно я встал рано, ещё 5 не было. Продрал глазоньки, вышел на палубу. Туман. Корабль наш еле-еле плетётся. Мы в Неве, по очертаниям берегов она почти не отличается от тех каналов, что мы прошли. Такая же узкая. Вода только почище, в каналах уж очень грязная. Нева, как ей и положено, вытекает из Ладожского озера и впадает в Финский залив. Вся её длина 74 км.

Туман на глазах становился всё гуще. Мы окончательно застопорили ход, отдали якорь. Народ постепенно оживал, также выползал на палубу и таращился: «А? Что? Где это мы? Не видно ни х***.»

Вот так и стояли мы до 10 утра, пока солнышко не растопило последние ошмётки тумана. А должны были уже в 9 быть в Питере. Ну да ничего не поделаешь. И сразу пошли, потянулись целым караваном. Нас тут несколько кораблей скопилось. «Белинский», «Новиков-Прибой», мы, за нами ещё пара пароходов, целая кильватерная колонна, красиво, как на параде!

Между прочим коттеджики на берегу Невы почище московских будут: свой спуск к реке, своя гранитная набережная! Дворцы, да и только! Тут тебе и ампир и барокко и классицизм!!

При швартовке в Питере наши вахтенные снова проявили филигранную технику судовождения. Там было три причала, у первого и третьего стояли по три судна, а у второго – два. Нам, значит, надо было ухитриться встать ко второму, в эту так сказать нишу. То есть маневрировать у причала вперёд-назад было невозможно, там, как я потом специально посмотрел, до другого судна было буквально 5-7 метров. Мы снова виртуозно развернулись, потом стали медленно подрабатывать вбок. Как и ранее отдали носовой якорь и притёрлись к «Новикову-Прибою» без малейшего толчка.

Ну а Петербург… Что Петербург?? Что пересказывать к примеру стократ воспетый Петергоф? Я не был здесь лет 45! Да-да, сейчас мне за 60, а я был 15-летним пацаном. Нас тогда от чистопольского Дома Учителя возили бесплатно на экскурсию (откуда бы у моих родителей деньги?). И я помню как все эти каскады фонтанов и всех этих богатырей, раздирающих пасти каких-то крокодилов я снимал всё той-же «Сменой». У меня до сих пор сохранились эти мутные снимки…

Знали бы вы, с каким волнением я проявлял их тогда в Чистополе, как уже говорил – за печкой, потом печатал, потом показывал папе с мамой… А папа с мамой вообще кроме Чистополя ничего не видели. Правда, отец ездил в командировки изредка и в Казань и куда подальше, в Брянск вроде, но что такое поездка по делам на грузовике, какие тут могут быть экскурсии или другие познавательные дела? Оба с водителем измотанные, задница отбита и стала как чугунная (ох уж это я хорошо знаю, поскольку на машинах отцовской конторы я, будучи студентом, сто раз ездил из Казани домой в Чистополь!!!) Приедут они куда-нибудь на окраину города, на базу, получат свои железки и скорей-скорей в обратный путь.

Я часто вспоминаю родителей, не поминаю, заметьте, а вспоминаю. Вспоминаю во всякие периоды их жизни и чистопольский, и челнинский. Но наиболее яркие картины выплывают из самого раннего детства, когда отец одевал гимнастёрку с погонами старшего лейтенанта, начищал сапоги, это было, скорее всего, на какой-нибудь праздник. Потом они с мамой шли в город, не верхом шли через Тукайку, а здесь по Льва Толстого. И когда попадались инвалиды войны - обрубки (ой, сколько их в городе после войны было!!!), отец всегда приветствовал их, он как-то неспешно выкидывал руку под козырёк, но получалось по-молодецки, красиво. Я, в то время 6-тилетний пацанёнок засматривался на папу. Спустя много лет, когда я тоже был при погонах, у меня отдание чести так красиво не получалось.

Вспоминается наш дом в Чистополе. Устроишься спать где-нибудь на чердаке, лежишь и слушаешь, как гудят пароходы. Как в песне: «Ах ночки, вы ночки, буксиров гудочки»…

Или вспоминаю, как мы опять же с дядей Саввой ездили зажигать бакены. Именно зажигать, ведь гасить он ездил на рассвете, мы дрыхли конечно. Тихонько тенькает моторка, четвертинка. (От полного четырёхцилиндрового двигателя отрезали один цилиндр и ничего, он вполне надёжно работал.) На Каме тихо, тогда ещё не было того сумасшествия, которое наступило лет через 10 с ревущими всю ночь подвесными моторами.

У нас с этой закамской семьёй получалась какая-то дружба по парам: наша старшая сестра Люба дружила с их Галиной, они примерно равны по годам, я – с Аркадием, а младшие Саша с Павлом тоже дружат по сей день.

С нашей Любой был вообще один случай, который и вспоминать страшно. Когда ей было 8 лет, училась она в 1 классе, зимние каникулы видно были, она разнылась дома: «Хочу к тёте Зине» и всё тут. И так она видно достала наших родителей, что они сдались. Одели её, укутали и отпустили с богом. Можно ли это представить себе??? 8-летняя девчушка перевалила Каму, она видите-ли решила идти не по гипотенузе, по которой все ходят. а по катетам -т.е. перевалила реку поперёк и потом пошла по тому берегу вверх. Но всё дело в том, что там же не асфальтовая дорожка, там буераки страшенные и никакой дороги совсем нету. Она сто раз падала в большие и маленькие овраги, ведь пропасть могла запросто!. Но нет, добралась, постучалась, вся в снегу с головы до ног, ошарашенные тётя Зина с дядей Саввой долго пытали её с кем она и никак не могли поверить, что она одна среди зимы прошла десять километров…

Теперь снова про Питер. Если быть более пунктуальным, то за время службы я конечно бывал в Питере в командировках, но это всегда было в жутком варианте: а/п – а/м – к/к – полдня интенсивной работы – 100+100+100 – а/м –а/п и снова Москва. Думаю аббревиатуру «аэропорт» и «автомобиль» расшифровывать не надо, а к/к – это конспиративная квартира, «кукушка» по нашему, ну а цифры – это соответственно граммы после работы.

Так вот, ходили мы сейчас с супругой среди всех этих красот Петергофа в каком-то пришибленном состоянии. Фотографировали мало. Что в этом толку, когда есть прекрасные буклеты с профессионально выполненными классными фотографиями! Так, сфотографировались пару раз. Побывали в Екатерининском дворце, подивились на шикарные обеденные столы. А чайный-то стол маленький! Чай пили не все разом, а по партиям!

А кровать у Александра I короткая, оказывается, спал он полусидя.

Очень мне хотелось походить по подземным гротам всего этого комплекса. Мне подумалось, что создатель всех этих красот – Пётр I был далеко не профан в оперативном искусстве, вон как он ловко сына Алексея из-за границы выманил, понимал, что вокруг того зреет реальный заговор против него самого. Вот и подумалось, что, приглашая иностранных послов в этот самый Монплезир, Петру очень хотелось знать, о чём они там балакают…

Но в целом мы с ТФ были единодушны, что надо воздать должное, надо светло и искренне поблагодарить и Петра и всех других царей, кто после него заботился об этом уникальном уголке, об этой жемчужине нашей культуры. Хочется думать, что ни Версаль, ни Букингемский дворец не сравнятся с Петергофом по красоте и великолепию.

Осматривая все эти дворцы и парки, у нас с Тамарой Фёдоровной мелькнула всё та же (уже в который раз!) мысль, а кто же это всё придумал? У кого в голове созрел замысел всей композиции? Кто сумел объединить все аллейки, фонтаны и дворцы в единый гармоничный ансамбль? И кто сделал проект, т.е. кто воплотил идею на бумаге. У нас вон в Редькино, не успеешь с чиновниками рот открыть, хорошо бы вот так сделать, да эдак – моментально: «Давай проект!»

Так вот выяснилось, что главный идеолог всей затеи и главный же проектант и есть сам Пётр I. Будучи во Франции в 1714 году, он посетил Версаль, ему там понравилось и он решил, что у нас должно быть не хуже. Сам нашёл площадку, точнее 16-ти метровый обрыв к Финскому заливу в 29 верстах от Питера. Сам же начал рисовать эскизы большого каскада, по которым уже потом делали профессиональные чертежи.

Строили по тем временам очень быстро. Рабочей силы было навалом и Пётр не щадил никого. Иностранные послы слали восхищённые депеши в отношении темпов строительства в свои столицы. И уже в 1723 году состоялось торжественное открытие Верхних палат, Монплезира и фонтанов. Потом многое доделывалось и переделывалось. Какой бы энергичный Пётр ни был, а таланта Растрелли у него не было. Комплекс совершенствовался в течение 2 столетий, пока не предстал перед нами в современном виде. Тот же Растрелли многое переделывал. Они вообще там друг друга всё время поправляли. Например, Растрелли построил в 1749 году Екатерининский дворец, а Кваренги в 1785 году взял и перекроил его.

В хорошем настроении мы покинули Петергоф и далее совершили мини обзорную экскурсию по городу. Всё конечно бегом-бегом: «Посмотрите налево – Меньшиков дворец, посмотрите направо – Адмиралтейство».

Ну что сказать? Впечатляет, конечно. Впечатляет и Исаакиевский собор, и Казанский, и Фальконе, и Дворцовая площадь. Смотришь на дворец Меньшикова и думаешь, сколько же ты наворовал! Даже когда у него всё отняли и выслали его в Берёзово, он и там умудрился церковь на свои деньги построить, да ещё и хвастался, что у него кое-что припрятано.

Но приятного от такой скоростной экскурсии мало. Хочется ведь походить, подумать, вспомнить, что прочитано об этом удивительном городе. Представить, например, как стояло каре декабристов 14 декабря 1825 года, где находился Милорадович, когда его смертельно ранил Каховский.

Я читал заслуживающую доверия статью о том, как велись поиски места захоронения 5 казнённых декабристов, и как его нашли – это место. Не знаю, нужно ли водить туда туристов, но я бы хотел там постоять, поклониться.

Ну что же, мы пролетели по центральной части города, пробочки у них, кстати, такие же как и у нас. И бомжи точно также роются в мусорках.

Мы вышли на Невском из автобуса, малость прошлись. Обстановка на проспекте напоминает московскую на Тверской. Также много молодёжи, идут, галдят, обнимаются. Мы перекусили в пиццерии и взяли курс к кораблю. В метро жена по столичной привычке попросила у кассирши 2 билета на одну поездку. Та скривила губы в ироничной усмешке и бросила два жёлтых жетона. У них вишь жетоны, а не магнитные карты, как в Москве.

Вернулись в свою, ставшую какой-то родной и уютной каюту! Хорошо, тепло! Подоспело время ужина и тут наши ресторанные девочки реабилитировались. Дело в том, что утром они выдали нам ланч-паёк, ну, знали, что на обед мы не придём. Мы его в каюте открыли и опешили: булочка, колёсико колбасы, сок… ни х**** себе – обед!

А зато сейчас смотрим, наша девочка несёт корчагу, в которой обычно первые блюда разносят. Мы удивились - чего это? Она с улыбкой говорит: «Покушаете горяченького куриного супчика». Мы конечно с аппетитом сфыркали его, потом ещё жаркое несёт. Это уж лишнее!

Всё, на сегодня впечатлений хватит!

Борис Видяйкин